— Как будто она мне так уж сильно нужна! То колу не пей, то защиту надень. Одни проблемы от этих мам… — едко процедил Эрн в ответ, пряча неумолимо увлажняющиеся глаза и прикусывая нижнюю губку, чтобы удержаться от слёз. Он торопливо спустил штанину и, вскочив, помчался вперед изо всех сил, чтобы Томми не смог догнать его и заметить, что он плакал.
3
Пришла пора весенних дождей, листья на деревьях уже полностью распустились, расправились, но цвет их пока ещё оставался ранним, нежным. Наступил день рождения Эрна. Дирк испек именинный пирог, расставил на столе розетки с цветным зефиром и конфетами; в гости были приглашены Томми, Хильда — некрасивая девочка-одноклассница с большим ртом и двумя торчащими хвостиками на голове, по уши влюбленная в именинника, и её подруга Рона, которая идти совсем не хотела, но сделала это ради Хильды. Рону, как и многих, раздражал Эрн. Исключительная красота сама по себе имеет свойство резать глаз, томить, и почему-то напоминать о скоротечности и бессмысленности жизни, а в сочетании с мерзким характером вообще способна сделать её обладателя крайне неприятным для окружающих. Тот божественный эликсир, что в детстве, проливаясь в глаза людям, вытягивал из них нескончаемые потоки ласк и угощений, с началом периода взросления превратился в яд, имеющей совершенно иное действие. Теперь с Эрном, как и с несчастным Томми, тоже почти никто не общался…
Рона подарила имениннику очки-хамелеоны, надев которые можно было увидеть мир в неожиданных оттенках. Это было весьма необычно: рядом с привычными зелеными деревьями вдруг оказывались розовые и голубые, вода становилась желтой, а небо фиолетовым. Хильда сделала для Эрна из цветных ниток трогательный браслет дружбы и сама, смущаясь, закрепила у него на руке. Ни тому, ни другому именинник не обрадовался.
— Красный с синим. Такое нелепое сочетание цветов… — задумчиво проговорил он, вращая нитяной браслетик на тонком запястье.
Хильда, услышав это, даже вздрогнула от огорчения.
Когда гостьи, в молчании выпив по чашке чая с тортом, удалились, Томми и Эрн поднялись на крышу одного из соседних домов. В последнее время это была одна из любимых забав мальчишек. Усевшись на широкий бортик возле самого края как на скамью, Эрн достал из нагрудного кармана джинсовки пачку сигарет.
— Откуда это у тебя? — вытаращив от удивления глаза, поинтересовался Томми.
— У отца стащил. Будешь? — Эрн взял в зубы одну сигарету и приготовил спички.
— И давно ты… начал? — Вопрос задан был взволнованно, вполголоса, словно Томми боялся потревожить какого-то жуткого зверя, притаившегося совсем рядом. Всё то, что считалось запретным, вызывало у него суеверный трепет.
— Только что… — Эрн прикурил, и неловко, не умея затягиваться как следует, набрал полный рот дыма.
— Ты не боишься?
— Чего?
— Ну… От курения же, вроде как, умирают… — неуверенно произнес Томми.
— Не сразу!.. — отмахнулся Эрн, пытаясь выпустить дым красиво. — Кроме того, я и так умру. Кажется, даже очень скоро, — добавил он с деланой беспечностью.
— Кто тебе сказал? — Томми ошарашенно хлопал своими круглыми близорукими глазами.
— Сам знаю. Почему кто-то должен был мне об этом сообщать? Это ты вечно ищешь авторитеты. Я не такой.
— Но должна же быть какая-то причина? Просто так никто не умирает. — Томми был так изумлен, что даже не постеснялся рассуждать на эту тему. Обычно его быстро задвигали, и потому затравленный толстый мальчонка редко совался куда-либо со своим мнением.
— Я болен, — глядя в сторону тихо сказал Эрн.
Далеко внизу медленно полз по блестящим на солнце линиям рельс красно-белый вагон трамвая. По проезжей части ехали машины. Тротуар кишел людьми. Эрну надоело купить сигарету и он теперь просто держал её, тлеющую, в руке, будто решая, что с нею делать дальше.
— Чем болен? Какие у тебя эти… — Томми некоторое время молчал, и, морща лоб, вспоминал слово, — …симптомы? Болит что-нибудь?
— Нет… — Эрн выбросил недокуренную сигарету и некоторое время смотрел, как она падает.
— Тогда с чего ты взял, что болен? Когда болеешь, лучше всего обратиться к врачу. Он точно скажет, опасно это или нет, — с умным видом посоветовал Томми.
— Вот ещё! Никуда я не стану обращаться! — Эрн капризно наморщил носик.
— Но почему? Ты что, боишься? — Томми в этот момент вспомнились давешние насмешки приятеля. Мстить это мягкосердечное существо не хотело, но мысль, что Эрн тоже способен испытывать страх перед врачами и разного рода медицинскими манипуляциями, слегка возвысила Томми в собственных глазах.
— Нет. Не боюсь. Просто не хочу. И всё. — Нервно выделяя точки, ответил Эрн. — Понятно?
— Ну это же глупо… Так ты на самом деле умрешь. А врачи тебя спасут. — настаивал толстячок. Мама с детства внушала Томми, что бояться нужно не врачей, а болезней, и если что-то вдруг беспокоит, нужно тут же бежать в поликлинику. У него была своеобразная мама. Поэтому Томми постоянно лечили и от настоящих, и от вымышленных недугов, пичкали таблетками когда надо и не надо, что очевидно, не прибавляло ему здоровья.
— Отстань. — Эрн сидел, отвернувшись. От ветра складки футболки волнами ходили у него на спине.
— Знаешь, что… — Томми решил, что приятеля немного смягчит смена темы разговора. — …мне кажется, ты сегодня обидел Хильду. Зря ты так с ней. Она же в тебя влюблена…
— Ну и что? Я же не просил её об этом! — взорвался Эрн. — Нянькой быть теперь при ней, что ли?
— Нет, но… — Томми на секунду задумался. — Ты мог бы с ней поцеловаться… — добавил он мечтательно. Эрн резко обернулся. Взгляд его был полон негодования.
— Ни за что! Она же уродина!
— А я бы на твоем месте поцеловался… — вздохнул Томми, печально шмыгнув носом. — Но лучше, конечно, с Роной…
— Раньше я, может, тоже поцеловался бы… Но теперь не стану. — С неожиданной серьезностью признался Эрн. И Томми почувствовал, что в эту минуту он откровенен.
— Почему?
— Выбирать с кем поцеловаться надо так, будто тебе предстоит сделать это всего раз в жизни. Поэтому я лучше умру непоцелованным, чем стану целоваться с Хильдой.
Томми снова удивился.
— Я всегда думал, что напоследок наоборот нужно всё испытать, что можешь, по максимуму… — робко заметил он.
— Ну не с Хильдой же целоваться перед смертью!? — раздражённо буркнул Эрн, его возмущало, как приятель может не понимать таких простых вещей, — Это ведь совсем не романтично и не красиво — целоваться с Хильдой… Это смешно… А я хочу покинуть этот мир с достоинством. — Заявил он с театральным пафосом.
Томми думал, что очень много знает о болезнях. Ведь чего у него только не было! Он перенес почти все детские инфекции, лежал в больницах, постоянно наблюдался у нескольких частных врачей, которые осыпали его маму на приемах сложными терминами, которые он, Томми, даже иногда запоминал.
— Может, я все-таки сумею тебе помочь? — осторожно поинтересовался он, — Попробую поставить тебе диагноз… Ты только скажи, что…
— Ты никому не растреплешь? — перебил Эрн.
— Могила… — пообещал Томми, клятвенно сложив пухлые ручки на груди. Его охватило уже, завладев им полностью, знакомое сладостное предчувствие секрета…
— Из меня гной какой-то выходит… — Эрн говорил медленно, перебирая пальцами по пачке сигарет и глядя на неё неотрывно — иногда… по ночам… Мне несколько раз уже приходилось втайне от отца застирывать свои простыни. Вдруг он заметит, станет волноваться…
— Гной? — Томми изумленно таращился на товарища. Он страдал хроническим гайморитом и не понаслышке знал, что это такое. И с серьезным видом опытного человека, знатока, поинтересовался:
— А какого он цвета?
— Прозрачный, скорее всего, — Эрн продолжал теребить пачку, он снял с неё наружную плёнку и пустил по ветру, — Ну… или почти прозрачный. На белом почти не видно этих пятен. Просто они жесткие, когда высыхают…
— Не. Это не гной. — Томми забавно нажал указательным пальцем на среднюю дужку очков, чтобы покрепче посадить их на переносицу. И добавил тоном специалиста. — Гной зеленый.
Тут же он начал сомневаться сам в себе и примолк. А вдруг гной бывает разный? У него сразу возникло множество вопросов. Они кружили возле Томминой головы словно голодные птицы у кормушки. Каждую секунду подлетали всё новые и новые. Вдруг он действительно не всё знает о гное?
Томми деловито молчал. Он чувствовал, что Эрн на него полагается. Первый раз в жизни. И боялся его огорчить.
— Ты думаешь, я не умру? — спросил Эрн незнакомым просительным тоном.
Томми пожал плечами, ему нечего было сказать. В нём самом только что умерла маленькая иллюзия. Лекарь, оказывается, из него тоже никудышный.
